[kassya]

Воспоминания о Круге. Дневник Инквизитора Максвелла Тревильяна.

***
Есть у меня одна черта, которая как мне кажется, совершенно не подходит Инквизитору. Я возвращаюсь к уже произошедшим событиям, долго размышляю, правильно ли я поступил, оцениваю ситуацию, хотя время уже ушло и что сделано, не воротишь. И хотя опыты Алексиуса со временем доказали обратное, по сути мир не изменился, а я все так же копаюсь в прошлом.

Перечитал, то, что написал в дневнике накануне и понял, что был неправ. Мне есть, что порассказать о жизни в Круге, ведь это, по сути, мое становление магом, взросление, можно сказать самая пора проб и ошибок. И дневник я забросил по большей мере потому, что тут нельзя было скрыться, иметь что-то личное, что не смогло бы стать достоянием Круга. Как, например, бережно хранимый портрет моих сестер, который я как-то обыскался и нашел спустя два дня после пропажи в самом удручающем состоянии. Кто-то пририсовал Кларе и Сесилии большие груди и другие похабные части тела. Я его сжег. А потом уничтожил и все, что было лично моим, какими-то воспоминаниями о доме, чтоб больше никто не смел коснуться их своими грязными руками. Вести дневник в то время было крайне неосмотрительно.

Оствикский Круг был наверно самым консервативным из всех в Тедасе. Главный чародей разделил его на «мальчиков» и «девочек» чтоб избегать соблазнов, и мы обучались раздельно. Таким решением он только плеснул масла в огонь, потому что вряд ли можно было обуздать толпу озабоченных юнцов и томящихся барышень. А кому-то и так было неплохо, в кругу себе подобных. В общем, соблазны никуда не исчезали, и даже процветали, не смотря ни на что.

Этот же консерватизм оттягивал неизбежное – наш совет Старших чародеев считал, что назревавший раскол их не коснется, Храмовники проявили такую же преступную наивность. Я и сам, думая лишь о сиюминутном, не подозревал, что жизнь моя так круто повернется. Не станет ни Кругов, ни власти надо мной, да и сам я стану чем-то вроде власти. И каждое утро я буду просыпаться с огромным грузом ответственности, к которому никогда не привыкну.

Я ее всегда старался избегать. Набедокурив, я сбегал - пусть кто-нибудь другой отвечает за мои проделки, и скольким доставалось из-за меня! Дома держали специальных «мальчиков», чтоб наказывать за наши проступки. Даже в Круге мне удалось однажды уйти от вполне заслуженного наказания.

Сверстники меня не особо жаловали. Главным образом из-за происхождения. И как раз перед Истязанием меня решили проучить, наверно, чтоб я его провалил. Мне кажется, что это было жестокое намерение, несоразмерное с тем, что я сделал со своими обидчиками. Помню, как троица моих заклятых друзей голышом замерзала по колено во льду в купальне. Мне стоило большого труда, чтоб не рассмеяться, когда я смотрел, как их оттуда вызволяли. Мое первое порицание свелось к строгому выговору и огромной горе лжи, которую пришлось наворотить для Рыцаря-командора. Я был рад переехать из дортуаров Учеников. Больше вспоминать про Круг не хочется, эти воспоминания не стоят бумаги, на которой написаны.