Я всегда пытался понять, когда же он так изменился.

Еще перед поездкой в Оксфорд он был заботлив, но уже тогда держался на расстоянии. Будто это событие придавало ему какой-то невероятный статус и позволяло смотреть на меня свысока. У него появились «подчиненные», специально приставленные отцом люди, которые направляли его и вводили в курс дел.

Он оставался внимательным с некоторой долей снисходительности. Мне порой было обидно, что тот, кого я так любил и кто мне был очень дорог, изменился. Больше не было игр, я не чувствовал в новом Янцзу той братской любви, которая объединяла нас. Он повзрослел. Слишком быстро для меня. И слишком быстро дал мне понять разницу между нами. Между старшим сыном босса и мной.

Я перестал узнавать его.

А он, казалось, поглощенный предстоящими событиями совсем позабыл меня.
Он держался отстраненно, не упускал возможности сделать мне замечание на правах старшего брата, подчеркнуть свою исключительность.
далее....
Я старался не предавать большого значения придиркам Янцзу. Он и раньше был вспыльчив и не выбирал выражения, когда мы ссорились. Порой он становился абсолютно несносен, пару раз даже отцу пришлось вмешиваться в наши перепалки. Как же мне было тогда стыдно перед ним за свое упрямство и нежелание идти на компромисс. В конце концов, мы с Яном мирились, до следующей вспышки его гнева.

В одночасье я стал никем.

Ян низверг меня своим пренебрежительным отношением на позиции приемного сына, какого-то подкидыша, но я решил, что меня это не устраивает.
Меня учили быть почтительным, учили уважать семью, ставить ее интересы выше своих. Если отец решил, что отныне будет так, что Ян прав, то не мне идти против его воли.

На самом деле, все так: мой брат, получивший прекрасное образование, а не я, унаследует семейный бизнес. Именно Ян должен был отвечать всем чаяниям нашего отца. Мой удел, стать надежной опорой и быть как можно более полезным для семьи.

Ко времени приезда Янцзу из Англии, я уже был посвящен во все тонкости семейного бизнеса. Отец долго колебался, прежде чем ввести меня в курс дел, но как мне показалось, делал он это скорей не от недоверия или страха, что я не справляюсь или сорвусь. Сейчас я уверен, он хотел защитить меня от суровой правды жизни и что б его «цветок» не был вовлечен в грязные игры взрослых.

Но я сам выбрал свой путь и, видя мою решимость, отец ввел меня в бизнес.
Было ли мне страшно?

Первый раз.

Я думал, что с позором провалил свое задание. Что я не справился с дрожью, коротая колотила меня всего, когда я навел пистолет на свою жертву. Он так жалобно скулил, закрывая лицо ладонями. Молил о пощаде, а я все медлил, понимая, что неподалеку люди отца смотрят на мою нерешительность. К горлу подкатил огромный комок, кровь гулко стучала в ушах, а я все еще стоял и слушал жалкие поскуливания скорчившегося у моих ног торговца наркотиками.

Видимо он почувствовал мою нерешительность и решил, вот его шанс, сбить с ног сопляка, мальчишку, который и видом то своим не может никого устрашить.

И я машинально нажал на курок, почувствовав только сильную отдачу в плече и услышав хлопок. Пуля угодила прямо в глаз, второй ошалело таращился на меня, в то время как тело падало навзничь.

Меня оттащили оттуда, потому что сам я уйти так и не смог.
Стрелять по мишеням, упорно заниматься боевыми искусствами с учителями, это так просто.

А уйти с того места, где ты впервые лишил человека жизни…. Оказалось мне не по силам.

Отец выслушал доклад своих людей и похвалил меня. И все же я видел в его глазах тревогу. А правильно ли он поступил, согласившись на все это?

Правильно.

Я обязан был доказать это.

Сначала себе, потом ему, а когда вернулся Ян, то доказывать, что я без жалости и сожаления могу нажать на курок, уже не было надобности.
Многих озадачивала моя молодость, а больше всего моя внешность…. Правда, для них это был последний миг удивления. Иногда я свинцом вгонял в их глотки, готовую сорваться с губ насмешку….

И все же, Ян по возвращении оттеснил меня на позицию подчиненности и я, чтоб снова угодить семье и отцу, проглотил это.

Брат вернулся совершенно чужим для меня. Весь европейский лоск сошел с него, как только он сменил дорогой костюм на чеонгсам. И я терялся в догадках, кто же передо мной? Кто этот решительный, резкий и властный мужчина? И какой статус он мне определит на этот раз?

Отец сразу же доверил Яну вести часть дел, а я автоматически переходил под «опеку» брата.

И все же, меня многое смущало и настораживало.

Я был готов к холодному и несколько надменному отношению со стороны старшего брата, но не ожидал, что все будет настолько плохо.

Однажды все прошло не совсем гладко, и мне велели не соваться больше никуда, пока я не залечу раны. Отметины после серьезных стычек не такая уж редкость на моем теле. Самое противное, когда они заживают. Рана зудит нестерпимо, так что хочется сорвать себя бинты и разодрать себе бок в клочья. Чтоб не фокусироваться на этой пытке, я пытался вникнуть в бизнес-план нового казино. Ян очередной раз решил поиздеваться надо мной и козырнуть своей образованностью, зная, что и я половину этих цифр не пойму, подсунул мне с утра красную папку с финансовыми расчетами.

Не совладав с приступом гнева, я метнул папку в угол. Она как грузная неуклюжая птица перелетела кабинет и упала в опасной близости от редкой красоты вазы эпохи Минь.

У меня весь день не задался. Уром – Ян с иронично-злой улыбкой вручающий мне документы, к обеду – мне казалось, что на моих плечах покоиться весь мир.

У женщины, что делала мне массаж, никогда не исчезало выражение испуга на лице. Она всегда опускала глаза, когда входила в кабинет, я никогда не слышал ее голоса, и шаги у нее были бесшумные, словно ко мне проскальзывала тень.

Она делала мне больно. Всегда. Находила точку, и давила на нее пока перед глазами все не начинало плыть и темнело.

И тогда тяжесть исчезала, словно смывало приливной волной. Я наслаждался покоем, сидя в кресле с обнаженными плечами.

Вдруг, моей кожи коснулись холодные пальцы.

Я вздрогнул и моментально обернулся, встретившись глазами с Яном.

- Яндзу? Что ты делаешь?

Его пальцы гладили мою шею и плечи.

Я растерянно смотрел на брата, в его смущенное лицо. Он одернул руки и прижал их к груди, словно обжог пальцы и зажмурился от боли.

- Я хотел поговорить с тобой…..

Мне стало совсем не по себе, после этого разговора. Ян был странно тих и не задевал меня как это делал до этого. Я не мог себе объяснить его поведение, его странное появление и его ледяные руки на моей коже.

По сути, разговор был ни о чем, будто Ян шел по коридору мимо моей комнаты, и ему спонтанно пришла идея поговорить со мной. Просто так. Как раньше, когда мы были детьми. Только не было уже этого ощущения тепла, скорей передо мной сидел незнакомый мне человек, который смущал меня.
С того вечера Янцзу словно подменили.

Я так и не понял, что на него нашло, пока он мне не сказал те оскорбительные слова, что стали последней каплей.

Я ведь мог убить его. Вполне. Я был готов. И если б не вмешательство отца….

Он посмел предположить, что я….

Хотя. Может быть, он был не так уж неправ?

И мне не в него следовало целиться из пистолета, а совершенно в другого человека, вместо того, чтоб поддаться на то обманчивое тепло, что он мне дал?

Как только этот человек появился в моей жизни, пошел обратный ее отсчет, который я даже уже не пытался остановить. По разным причинам….

И что в итоге?

У меня не осталось никого. Даже одержимого властью брата.

Я вернулся в свой опустевший дом, где каждый уголок напоминает мне о детстве, мальчишеских тонких голосах, о том, как на моих руках умер отец, о том, что у меня отобрали, о том, что я никогда не верну за все богатства мира.

И все ради чего?

Ради алчных планов предателя То, ради меркантильных интересов Асами и моего юношеского идеализма.

Теперь все мертвы, и настал твой черед платить по счетам Асами Рюичи.

Ты сделал ставку не на того человека в свое время….

И будешь за это расплачиваться….

Обещаю….