Ричард был даже немного разочарован, когда Басти Лейн решил выбрать для постановки в Итонском театре классику. Ему казалось, что для эпатажного режиссера, чьи перфомансы наделали много шума в столице, кого весь бомонд Лондона носил на руках, а король, судя по слухам, собирался посвятить в рыцари, Шекспир был отработанным материалом. И предлагать всем давно известные и переигранные всеми театрами страны пьесы было как минимум нелепо.
читать дальше
Ричард ожидал выбора какой-нибудь современной пьесы, яркой и неординарной, хотя не имел никакого понятия, существует ли в природе такая пьеса. Но если нет, то Басти Лейн обязан был ее выдумать, найти какого-нибудь новомодного автора, заставить его писать 24 часа в сутки ради постановки, а не предлагать Шекспира.

Видимо разочаровался в выборе автора не только Ричард. Многие студенты, занятые в труппе театра, сообщение о Шекспире восприняли с холодцой. Оттого обсуждение, что актуальней «Двенадцатая ночь» или «Много шума из ничего» сначала проходило вяло.

На роли Виолы и Себастьяна идеально подходили близнецы Хантингтон. Но никто из них не согласился играть женскую роль. Руперту Барни было настолько ненавистно существование друг друга, что ни тот, ни другой не хотели ни в чем уступать. На словах Руперта «Жаль, что родители при рождении не надели тебе железную маску» обсуждение «Двенадцатой ночи» закончилось. Жаркая потасовка и разбитый нос перекрыли близнецам доступ к репетициям в Итонской труппе.

Саму труппу распустили до особого распоряжения ректора.

После двух недель затишья ректор разрешил репетиции под присмотром специальных надзирателей, но тут в позу встал Басти Лейн, заявив, что в Лондоне его буквально рвут на части, мечтая увидеть на сцене его постановки, а в каком-то Итоне «дают от ворот-поворот» Надо ли говорить, что Себастиан Р.Лейн в закрытых школах никогда не обучался, и где-то в душе их даже презирал.

Увидев в заявлении режиссера прямое неуважение к Итону и Итонскому прославленному театру мистер Эванс, ректор школы в свойственной ему манере написал Басти письмо. В общих чертах там говорилось, что в Итонском театре работали такие мэтры сцены, что лучшие труппы могли бы только мечтать их заполучить, а таких режиссеров как Басти на соседней ярмарке продают по пять пенсов за пучок. Конечно, мистер Эванс облачил это все в очень вежливую форму, но суть была ясна.
Басти крайне обиделся на это письмо и сидел мрачнее тучи, пока послание мистера Эванса читала сама королева.

Ричард не мог не вмешаться в разгорающийся конфликт, потому что страстно хотел увидеть постановку Басти Лейна в Итоне. Ради того, чтоб бывать на репетициях он даже записался в осветители, но как и вся труппа временно оставался не у дел.
Элинор долго вникать в суть дела не пришлось. Ее позабавило письмо, написанное ректором – только англичане умели так вежливо и корректно указывать зарвавшемуся, по их мнению, выскочке его место. Она так не умела.

Элинор постаралась, как могла примирить стороны конфликта. Басти на удивление быстро пошел на попятную, мистер Элиот же всем своим видом показал, что подчиняется воле королевы, но в целом ситуация ему по прежнему неприятна.
Внезапно для всех непосвященных репетиции возобновились.

Себастьян был окрылен свое «победой» и покровительством самой королевы, поэтому поклялся перед актерами, что будущий спектакль посвятит прекраснейшей из живущих на земле женщин.
Ричард при его словах закатил глаза и отправился за кулисы, Джеффри почему-то густо покраснел.